Я вами доведена до точки сборки. (с)
Мотоцикл. Москва-Питер-Москва. СумбурноВообще-то поездки принято планировать. Особенно "дальняки".
Настоящее же вообще - хрен спланируешь. Так сошлись звезды: смог и нега души, вопросы без ответов, раскаленное марево над асфальтом, ответы без вопросов, горячий бензобак, и - к черту, к черту, за черту.
Трасса Е95 досталась Кинчеву. Мне - израненная фурами за 40 дней обжигающего солнца - М10. Непроходимая, убийственная, изрезанная волнами скомканного асфальта, опасная, гудящая, непроходимая на выезде, уходящая на закат - м 10.
Выдвигались в пятницу по ленинградке: через плотный, осязаемый и едкий смог, между жарких боков дальнобоев и разноцветных коробок авто, почти вслепую ища колесом асфальт, метр за метром, под тусклой багровой сковородой солнца.
Вымотались еще до Твери. Ночь скрывала ловушки автострады.
Влетел на стольнике в колею. Страшно. Пожалел, что еду, как калифорнийский "аутлау" - защиты под ноль, на голове не шлем - кепка чоппериста. Но кривая вывезла.
Мотель Лагуна - на задворках Вышнего Волочка. Бывший профилакторий. Четыре часа сна и вперед, вперед. Солнце подгоняло в спину.
Был год, и Питер стал запретной территорией. Запрещенной реальностью.
Время отличный доктор, но плохой косметолог.
В этом безумном трипе сошлись все звезды так, что я вернул этот город себе.
Спасибо тебе, августовский Лев. Думаю, я, наконец, примирился с собой.
Но ты и так все знаешь. Будь счастлив.
Меня спасли. Вообще-то меня не спасают, я как-то к этому не располагаю. Но когда спасают - это ужасно приятно. ну, немножечко неловко, но, оказывается приятно. Чтобы вот так - взяли и спасли.
А потом была ночь. И прохлада балкона. И печные трубы на питерских крышах.
Теперь я знаю человека, ради чьих затей, стоит бросить в кофры пару кроссовок на всякий случай.))
Огни над невой, изгиб стрелки уходящий в темную воду, и прожитые годы, фантомами проступают в глубине оконных стекол под вторую бутылку вина.
Утро в питере дыхнуло знакомым дымком. Я притащил на колесах моей "шадоу" (личное имя Валька (от Валькирия, в честь старшей сестры Хонда Валькирия Руна) и да-да, мы, мотоциклисты, под час не лучше БЖД-эшников. Мы с ними (мотами) исчо и разговариваем, ога) - итак, я притащил на колесах моей "тени" жару и смог. На утро после приезда питер выдохнул лихорадочным 37, 2, закашлялся сизым дымом подмосковных пожарищ, как старый курильщик.
Не давайте суке Матвиенко вертолет или Питер станет абсолютно не проходим. Дороги приличны только на путях правительственных кортеджей.
А мы с Тайгой - по воздушной эстакаде - на Кронштадт. По самым соленым балтийским ветрам. Стрелка спидометра ложиться за отметку 120, ветер треплет "винги" косухи, хлещет по лицу. Впереди - монетки в фантане, кафе "штиль" - невозможно советское в лучшем смысле этого немодного слова.
Впереди песок под ногами и залив, лижущий сапоги соленным, холодным языком волны.
Залив, форпосты - как японские острова. И споминается порт из Воронов, и все так смешалось - питер, ниппон.
Соль на губах. Балтика? Пот? Порт?
Клуб Хантер, клуб Вульфов, журналы.
Евгения Плющенко узнали на мотофесте в Ольгино, Шевчук был в ударе, а вот Шнур не очень. Нет сисек в родном отечестве - шелестит и взрывается репликами разговор в клубном полумраке.
Балкон, разговор, рассвет, а через два часа - вперед за солнцем, на Москву.
Винги (лапша) косухи заплетена новыми ритмами. их рифмы уже в висках и вот-вот выплеснутся через кончики пальцев.
Безумный обратный трип.
Всегда уезжаешь навсегда. А возвращается уже кто-то другой. Не тот, Который Был Ты. Похожий, но другой.
Не жалко.
А когда я проснулся, смог в Москве рассеялся. И брызнуло солнце в голубизне.
Пролетело небо сквозь сизый смог,
Я и сам не думал, что так смогу, но смог
Так наотмашь рвется Питер в календари
И от острых шпилей болит внутри.
Настоящее же вообще - хрен спланируешь. Так сошлись звезды: смог и нега души, вопросы без ответов, раскаленное марево над асфальтом, ответы без вопросов, горячий бензобак, и - к черту, к черту, за черту.
Трасса Е95 досталась Кинчеву. Мне - израненная фурами за 40 дней обжигающего солнца - М10. Непроходимая, убийственная, изрезанная волнами скомканного асфальта, опасная, гудящая, непроходимая на выезде, уходящая на закат - м 10.
Выдвигались в пятницу по ленинградке: через плотный, осязаемый и едкий смог, между жарких боков дальнобоев и разноцветных коробок авто, почти вслепую ища колесом асфальт, метр за метром, под тусклой багровой сковородой солнца.
Вымотались еще до Твери. Ночь скрывала ловушки автострады.
Влетел на стольнике в колею. Страшно. Пожалел, что еду, как калифорнийский "аутлау" - защиты под ноль, на голове не шлем - кепка чоппериста. Но кривая вывезла.
Мотель Лагуна - на задворках Вышнего Волочка. Бывший профилакторий. Четыре часа сна и вперед, вперед. Солнце подгоняло в спину.
Был год, и Питер стал запретной территорией. Запрещенной реальностью.
Время отличный доктор, но плохой косметолог.
В этом безумном трипе сошлись все звезды так, что я вернул этот город себе.
Спасибо тебе, августовский Лев. Думаю, я, наконец, примирился с собой.
Но ты и так все знаешь. Будь счастлив.
Меня спасли. Вообще-то меня не спасают, я как-то к этому не располагаю. Но когда спасают - это ужасно приятно. ну, немножечко неловко, но, оказывается приятно. Чтобы вот так - взяли и спасли.
А потом была ночь. И прохлада балкона. И печные трубы на питерских крышах.
Теперь я знаю человека, ради чьих затей, стоит бросить в кофры пару кроссовок на всякий случай.))
Огни над невой, изгиб стрелки уходящий в темную воду, и прожитые годы, фантомами проступают в глубине оконных стекол под вторую бутылку вина.
Утро в питере дыхнуло знакомым дымком. Я притащил на колесах моей "шадоу" (личное имя Валька (от Валькирия, в честь старшей сестры Хонда Валькирия Руна) и да-да, мы, мотоциклисты, под час не лучше БЖД-эшников. Мы с ними (мотами) исчо и разговариваем, ога) - итак, я притащил на колесах моей "тени" жару и смог. На утро после приезда питер выдохнул лихорадочным 37, 2, закашлялся сизым дымом подмосковных пожарищ, как старый курильщик.
Не давайте суке Матвиенко вертолет или Питер станет абсолютно не проходим. Дороги приличны только на путях правительственных кортеджей.
А мы с Тайгой - по воздушной эстакаде - на Кронштадт. По самым соленым балтийским ветрам. Стрелка спидометра ложиться за отметку 120, ветер треплет "винги" косухи, хлещет по лицу. Впереди - монетки в фантане, кафе "штиль" - невозможно советское в лучшем смысле этого немодного слова.
Впереди песок под ногами и залив, лижущий сапоги соленным, холодным языком волны.
Залив, форпосты - как японские острова. И споминается порт из Воронов, и все так смешалось - питер, ниппон.
Соль на губах. Балтика? Пот? Порт?
Клуб Хантер, клуб Вульфов, журналы.
Евгения Плющенко узнали на мотофесте в Ольгино, Шевчук был в ударе, а вот Шнур не очень. Нет сисек в родном отечестве - шелестит и взрывается репликами разговор в клубном полумраке.
Балкон, разговор, рассвет, а через два часа - вперед за солнцем, на Москву.
Винги (лапша) косухи заплетена новыми ритмами. их рифмы уже в висках и вот-вот выплеснутся через кончики пальцев.
Безумный обратный трип.
Всегда уезжаешь навсегда. А возвращается уже кто-то другой. Не тот, Который Был Ты. Похожий, но другой.
Не жалко.
А когда я проснулся, смог в Москве рассеялся. И брызнуло солнце в голубизне.
Пролетело небо сквозь сизый смог,
Я и сам не думал, что так смогу, но смог
Так наотмашь рвется Питер в календари
И от острых шпилей болит внутри.
@темы: Россия
-
-
26.09.2014 в 13:56не, на самом деле интересно
кортеж, кстати, без "д"
-
-
26.09.2014 в 19:09-
-
26.09.2014 в 20:04-
-
26.09.2014 в 21:39