laughter lines run deeper than skin (с)
По любезному приглашению Homebody поделюсь своими путешествиями по Скандинавии...
Насколько удалось мне бегло разглядеть, главное в Хельсинки – это его корни, а корни Хельсинки – это его камни. Внушительные, по-настоящему дикие каменюги, наследство ледникового периода, которые вырастают вдоль дорог Финляндии. Камни в этой стране – вообще вещь загадочная, действующие лица истории и географии, многие из них обладают магическими свойствами, а из некоторых варят суп вместо нашей каши из топора...
читать дальше
Вот эти же камни, бывает, показываются на поверхность из-под городских зданий
И вылезают в самых невообразимых местах, вроде этой доски около кафедрального собора
Не случайно и «церковь-какой-больше-нигде-нет» у Хельсинки – вот такая
Говорят, с этой глыбой, занимавшей место на площади, долго не знали, что вообще делать, пока в 60-е годы не нашлись архитекторы, братья с более чем финской фамилией Суомалайнен (вспомним Джерри Финна из «Четвертого позвонка»), которые решили в ней вырубить храм. Получилось своеобразно и, пожалуй, величественно.
Да и наш православный собор, который и строил-то русский архитектор, имеет под собой ту же мощную каменную основу
И в набережной что-то подобное проглядывается
Историческое лицо Хельсинки похоже на лицо Петербурга, что совершенно неудивительно. Финляндия, как только попала в состав России, превратилась в полигон для государственного ума Сперанского – поэтому у финнов были разделение властей, парламент и конституция, а по всей остальной России на все это почти сто лет могли только облизываться, ибо Сперанского, как самого умного, вскоре послали подальше в ее необъятные просторы, а то мало ли. А Хельсинки стал полигоном для архитектурных умов Эренстрёма и Энгеля – вот они оба
Эренстрём аннулировал средневековые кривые улочки, расчертил город прямыми проспектами, как в Древней Греции и как в Петербурге, а Энгель понастроил зданий в стиле классицизма...
... в том числе и кафедральный Николаевский собор– привет Исаакиевскому, и находится он на Сенатской площади
Улица Софийская знаменита не только тем, что сохранилась в первозданном виде со времен застройки, не только табличкой с названием на трех языках (обычно в ходу таблички на двух языках – финском и шведском, здесь еще и русский), но и, опять-таки, своей каменной подкладкой - а именно, мостовой. Говорят, укладывали мостовую на ней так, чтобы не очень-то удобно было по ней ходить к муниципалитету – а то здешние домохозяйки, которым от рынка было рукой подать, уже достали городские власти своими обильными кляузами. Попутно образовалась дополнительная опция – посреди улицы проложили узкую дорожку, которую можно было использовать как профессиональный уличный «алко-тестер» для подозреваемых в винопитии извозчиков. Прошел по середине улицы, не запнувшись – значит, трезвый...
Современное лицо Хельсинки – строгое, в квадратных очках-окнах без балконов и выступов.
Только настроишься на сплошную деловитость и функциональность, как проглядывает то оттуда, то отсюда эксцентричная черта – то орнамент под колоннами на строгом фасаде, то вылезет какая-нибудь лепная фишка, то закруглится какой-нибудь особой аркой, или деловитый фасад расцветет уж совсем каким-то нежным панно...
Но Хельсинки вовсе не обязательно суров и официален – в нем есть изящная Эспланада, прогулочный бульвар с павильонами, магазинами и большим, чем обычно, числом финтифлюшек на зданиях...
Галерея искусств «Атенеум»
Городской музей
Национальный театр
Дом Трех сословий - место, где духовенство, буржуазия и крестьянство могли встретиться, обдумать государственные дела и тишком от дворянства составить парламентское лобби
Железнодорожный вокзал
В Питере, как известно, атланты держат небо на каменных руках. Хельсинки удерживают – по крайней мере, несут ему свет - эти четыре фигуры на фасаде вокзала, олицетворяющие четыре столпа финского характера – замкнутость, молчаливость, осторожность и упорство. А теперь, призвав на помощь все эти качества разом, можно попытаться определить, кто из них кто и чем они отличаются
Впрочем, эти четыре столпа не одиноки - если что, их подменят хотя бы эти
или эти университетские барельефы
даже неторопливые черепашки на причале поддержат город на своей хребтине, если что
Хельсинки действительно никуда не торопится и не суетится. Даже меня, руссо туристо, которого выгрузили из поезда в 5.40 утра и не дали еще опомниться от стояния в очереди с паспортом на границе, настроенного на десятидневный цейтнот, этот город умудрился не просто успокоить, а прямо-таки одарить просветлением. Ну, подумаешь, свинцовое небо, снеговые залежи, ветер и дождь? Вот уже через пять минут нет и дождя, вот и в небе проскальзывает нежная лазурь, а рядом со снегом – такие крокусы из первого поста... А зато рядом с вокзалом такие вкусные бейглы, а на вокзале сидит человек, меняющий деньги с таким изяществом, как будто дирижирует симфоническим оркестром. Хотя, наверное, и запрос мой был неплох: 50 евро – в шведские кроны, 50 евро - в норвежские кроны, 50 евро – в датские кроны, и 50 евро – обратно мне, прощай, еврозона, впереди незалежная Скандинавия!
Но нет, пока еще никакого «прощай», пока еще я иду по улице, и ощущаю себя практически уже как в Похъёле счастливой... А кстати
Памятник императрице Александре стоит на набережной, в результате финская чайка на крыле нашего двуглавого орла стала, по-моему, его постоянным атрибутом. Что императрице очень идет. Чаек, как положено приморскому городу, много, они составляют внушительную часть городской атмосферы, самые крупные экземпляры уверенно фланируют по набережной и так же невозмутимо улетают от фотоаппаратов.
Морская дева Хавис Аманда планировалась как символ Хельсинки,
хотя, говорят, впервые увидев ее обнаженную фигуру, отцы города раскрыли рты не хуже окружающих ее морских львов. Скульптора оставили без оплаты, а тот в отместку слегка развернул статую - так, что из муниципалитета она стала видна в таком изящном ракурсе. Впрочем, другим туристическим группам предлагают и другие версии событий...
Но здешняя Русалочка тоже не может пожаловаться на одиночество – далеко не все здешние скульптуры обременяют себя одеждой. «Мы кузнецы, и дух наш молод»... и куют они хотя и не счастия ключи, а счастия Сампо, но в кузнице явно жарковато – при том, что ракурс здесь более чем пуританский.
А это, представьте себе, памятник сказочнику Топелиусу. Сам он внизу скромно примостился барельефом – тоже достаточно характерно для здешних знаменитостей.
Вот ведь памятник композитору Сибелиусу первоначально представлял собой только этот гигантский металлический «орган» (потому что композитор, хотя не писал для этого инструмента, но в церковь захаживал исключительно ради него)
– а памятник голове самого Сибелиуса появился рядом чуть ли не через год и чуть ли не по отдельной просьбе телезрителей.
Поэт Рунеберг, правда, сам стоит на постаменте, но все равно мать-Финляндия у него в ногах – наиболее интересная часть памятника.
Пожалуй, самый гордый памятник в Хельсинки - Эйно Лейно, поэт, прозаик, драматург, переводчик и реформатор финского литературного языка. Все, кому я его показываю, говорят: «Пушкин!», а я с ними соглашаюсь
Меланхолично примостился на лавочке Алексис Киви, автор первого финского романа на финском же языке – про семерых братьев, которые однажды взяли да и ушли на хутор, подальше от суетного мира. Потом они, конечно, вернулись, но и мир, и их семейство за это время сделали шаг друг к другу...
Ну и Александр Второй перед собором в окружении барельефов
Александр же Первый остался только в виде памятника голове, прямо как Сибелиус
Й.В.Снельман – человек, который придумал финскую марку, перед финским банком – а еще философ, писатель и журналист, сыгравший ключевую роль в том, что финский язык стал государственным.
Русская женщина, как известно, коня на скаку остановит. Финская женщина – она сама на скаку, потому что она трудолюбивее и выносливее, чем финский мужчина (а он ужасно трудолюбив и вынослив) - и вовсе не смущается, если ей ставят памятник "Материнская любовь" в виде лошади.
Кстати, поэтому финскую женщину так ценят работодатели. Прямо иллюстрация к пояснениям нашего экскурсовода: «Попрощайтесь с мамой, дети, она пошла на работу»... В финских государственных учреждениях есть комнаты матери и ребенка – в обеденный перерыв отцы приводят (или приносят) туда детей. А что делать, если ее охотнее берут на работу и охотнее повышают в должности!
Несмотря на драматично вознесенные руки, и несмотря на то, что эта девчушка стоит на улице Мира, она просто встречает лучи восходящего солнца, а скульптура называется «Рассвет».
Драма из жизни деревьев. Почти памятник
Тюх финский лохматый - что-то вроде то ли домового, то ли лешего. Если верить Астрид Линдгрен, существо незлое, но редкостной занудности.
И его коллеги по рекламной деятельности
А Турку – веселый университетский город, где кипит студенческая жизнь, проводятся разные фестивали и другие культурные мероприятия, и что совершенно невозможно оценить в начале весны из окна автобуса под конец путешествия
Зато там есть старая крепость со стенами своеобразной фактуры. В крепости, говорят, проходят экскурсии в стиле исторической реконструкции.
Еще там есть флотский музей – большинство экспонатов прямо в гавани и стоит. Танки илетающие мясорубки корабельные винты прилагаются
Звезда коллекции – парусник «Финский лебедь».
А это вот - кафедральный собор
А это слайд-фильм, в комплекте с Турку, один из тех, что делались с узко личными целями как прогулка с музыкой по городам Скандинавии, но что же, в самом деле, добру пропадать? Тем более что мои впечатления они отражают в целом как есть :)
Насколько удалось мне бегло разглядеть, главное в Хельсинки – это его корни, а корни Хельсинки – это его камни. Внушительные, по-настоящему дикие каменюги, наследство ледникового периода, которые вырастают вдоль дорог Финляндии. Камни в этой стране – вообще вещь загадочная, действующие лица истории и географии, многие из них обладают магическими свойствами, а из некоторых варят суп вместо нашей каши из топора...
читать дальше
Вот эти же камни, бывает, показываются на поверхность из-под городских зданий
И вылезают в самых невообразимых местах, вроде этой доски около кафедрального собора
Не случайно и «церковь-какой-больше-нигде-нет» у Хельсинки – вот такая
Говорят, с этой глыбой, занимавшей место на площади, долго не знали, что вообще делать, пока в 60-е годы не нашлись архитекторы, братья с более чем финской фамилией Суомалайнен (вспомним Джерри Финна из «Четвертого позвонка»), которые решили в ней вырубить храм. Получилось своеобразно и, пожалуй, величественно.
Да и наш православный собор, который и строил-то русский архитектор, имеет под собой ту же мощную каменную основу
И в набережной что-то подобное проглядывается
Историческое лицо Хельсинки похоже на лицо Петербурга, что совершенно неудивительно. Финляндия, как только попала в состав России, превратилась в полигон для государственного ума Сперанского – поэтому у финнов были разделение властей, парламент и конституция, а по всей остальной России на все это почти сто лет могли только облизываться, ибо Сперанского, как самого умного, вскоре послали подальше в ее необъятные просторы, а то мало ли. А Хельсинки стал полигоном для архитектурных умов Эренстрёма и Энгеля – вот они оба
Эренстрём аннулировал средневековые кривые улочки, расчертил город прямыми проспектами, как в Древней Греции и как в Петербурге, а Энгель понастроил зданий в стиле классицизма...
... в том числе и кафедральный Николаевский собор– привет Исаакиевскому, и находится он на Сенатской площади
Улица Софийская знаменита не только тем, что сохранилась в первозданном виде со времен застройки, не только табличкой с названием на трех языках (обычно в ходу таблички на двух языках – финском и шведском, здесь еще и русский), но и, опять-таки, своей каменной подкладкой - а именно, мостовой. Говорят, укладывали мостовую на ней так, чтобы не очень-то удобно было по ней ходить к муниципалитету – а то здешние домохозяйки, которым от рынка было рукой подать, уже достали городские власти своими обильными кляузами. Попутно образовалась дополнительная опция – посреди улицы проложили узкую дорожку, которую можно было использовать как профессиональный уличный «алко-тестер» для подозреваемых в винопитии извозчиков. Прошел по середине улицы, не запнувшись – значит, трезвый...
Современное лицо Хельсинки – строгое, в квадратных очках-окнах без балконов и выступов.
Только настроишься на сплошную деловитость и функциональность, как проглядывает то оттуда, то отсюда эксцентричная черта – то орнамент под колоннами на строгом фасаде, то вылезет какая-нибудь лепная фишка, то закруглится какой-нибудь особой аркой, или деловитый фасад расцветет уж совсем каким-то нежным панно...
Но Хельсинки вовсе не обязательно суров и официален – в нем есть изящная Эспланада, прогулочный бульвар с павильонами, магазинами и большим, чем обычно, числом финтифлюшек на зданиях...
Галерея искусств «Атенеум»
Городской музей
Национальный театр
Дом Трех сословий - место, где духовенство, буржуазия и крестьянство могли встретиться, обдумать государственные дела
Железнодорожный вокзал
В Питере, как известно, атланты держат небо на каменных руках. Хельсинки удерживают – по крайней мере, несут ему свет - эти четыре фигуры на фасаде вокзала, олицетворяющие четыре столпа финского характера – замкнутость, молчаливость, осторожность и упорство. А теперь, призвав на помощь все эти качества разом, можно попытаться определить, кто из них кто и чем они отличаются
Впрочем, эти четыре столпа не одиноки - если что, их подменят хотя бы эти
или эти университетские барельефы
даже неторопливые черепашки на причале поддержат город на своей хребтине, если что
Хельсинки действительно никуда не торопится и не суетится. Даже меня, руссо туристо, которого выгрузили из поезда в 5.40 утра и не дали еще опомниться от стояния в очереди с паспортом на границе, настроенного на десятидневный цейтнот, этот город умудрился не просто успокоить, а прямо-таки одарить просветлением. Ну, подумаешь, свинцовое небо, снеговые залежи, ветер и дождь? Вот уже через пять минут нет и дождя, вот и в небе проскальзывает нежная лазурь, а рядом со снегом – такие крокусы из первого поста... А зато рядом с вокзалом такие вкусные бейглы, а на вокзале сидит человек, меняющий деньги с таким изяществом, как будто дирижирует симфоническим оркестром. Хотя, наверное, и запрос мой был неплох: 50 евро – в шведские кроны, 50 евро - в норвежские кроны, 50 евро – в датские кроны, и 50 евро – обратно мне, прощай, еврозона, впереди незалежная Скандинавия!
Но нет, пока еще никакого «прощай», пока еще я иду по улице, и ощущаю себя практически уже как в Похъёле счастливой... А кстати
Памятник императрице Александре стоит на набережной, в результате финская чайка на крыле нашего двуглавого орла стала, по-моему, его постоянным атрибутом. Что императрице очень идет. Чаек, как положено приморскому городу, много, они составляют внушительную часть городской атмосферы, самые крупные экземпляры уверенно фланируют по набережной и так же невозмутимо улетают от фотоаппаратов.
Морская дева Хавис Аманда планировалась как символ Хельсинки,
хотя, говорят, впервые увидев ее обнаженную фигуру, отцы города раскрыли рты не хуже окружающих ее морских львов. Скульптора оставили без оплаты, а тот в отместку слегка развернул статую - так, что из муниципалитета она стала видна в таком изящном ракурсе. Впрочем, другим туристическим группам предлагают и другие версии событий...
Но здешняя Русалочка тоже не может пожаловаться на одиночество – далеко не все здешние скульптуры обременяют себя одеждой. «Мы кузнецы, и дух наш молод»... и куют они хотя и не счастия ключи, а счастия Сампо, но в кузнице явно жарковато – при том, что ракурс здесь более чем пуританский.
А это, представьте себе, памятник сказочнику Топелиусу. Сам он внизу скромно примостился барельефом – тоже достаточно характерно для здешних знаменитостей.
Вот ведь памятник композитору Сибелиусу первоначально представлял собой только этот гигантский металлический «орган» (потому что композитор, хотя не писал для этого инструмента, но в церковь захаживал исключительно ради него)
– а памятник голове самого Сибелиуса появился рядом чуть ли не через год и чуть ли не по отдельной просьбе телезрителей.
Поэт Рунеберг, правда, сам стоит на постаменте, но все равно мать-Финляндия у него в ногах – наиболее интересная часть памятника.
Пожалуй, самый гордый памятник в Хельсинки - Эйно Лейно, поэт, прозаик, драматург, переводчик и реформатор финского литературного языка. Все, кому я его показываю, говорят: «Пушкин!», а я с ними соглашаюсь
Меланхолично примостился на лавочке Алексис Киви, автор первого финского романа на финском же языке – про семерых братьев, которые однажды взяли да и ушли на хутор, подальше от суетного мира. Потом они, конечно, вернулись, но и мир, и их семейство за это время сделали шаг друг к другу...
Ну и Александр Второй перед собором в окружении барельефов
Александр же Первый остался только в виде памятника голове, прямо как Сибелиус
Й.В.Снельман – человек, который придумал финскую марку, перед финским банком – а еще философ, писатель и журналист, сыгравший ключевую роль в том, что финский язык стал государственным.
Русская женщина, как известно, коня на скаку остановит. Финская женщина – она сама на скаку, потому что она трудолюбивее и выносливее, чем финский мужчина (а он ужасно трудолюбив и вынослив) - и вовсе не смущается, если ей ставят памятник "Материнская любовь" в виде лошади.
Кстати, поэтому финскую женщину так ценят работодатели. Прямо иллюстрация к пояснениям нашего экскурсовода: «Попрощайтесь с мамой, дети, она пошла на работу»... В финских государственных учреждениях есть комнаты матери и ребенка – в обеденный перерыв отцы приводят (или приносят) туда детей. А что делать, если ее охотнее берут на работу и охотнее повышают в должности!
Несмотря на драматично вознесенные руки, и несмотря на то, что эта девчушка стоит на улице Мира, она просто встречает лучи восходящего солнца, а скульптура называется «Рассвет».
Драма из жизни деревьев. Почти памятник
Тюх финский лохматый - что-то вроде то ли домового, то ли лешего. Если верить Астрид Линдгрен, существо незлое, но редкостной занудности.
И его коллеги по рекламной деятельности
А Турку – веселый университетский город, где кипит студенческая жизнь, проводятся разные фестивали и другие культурные мероприятия, и что совершенно невозможно оценить в начале весны из окна автобуса под конец путешествия
Зато там есть старая крепость со стенами своеобразной фактуры. В крепости, говорят, проходят экскурсии в стиле исторической реконструкции.
Еще там есть флотский музей – большинство экспонатов прямо в гавани и стоит. Танки и
Звезда коллекции – парусник «Финский лебедь».
А это вот - кафедральный собор
А это слайд-фильм, в комплекте с Турку, один из тех, что делались с узко личными целями как прогулка с музыкой по городам Скандинавии, но что же, в самом деле, добру пропадать? Тем более что мои впечатления они отражают в целом как есть :)
@темы: заграничные путешествия
-
-
06.05.2012 в 12:46-
-
10.05.2012 в 18:22